Экс-главный тренер сборной СССР по конному спорту, участник парада победы Валентин Мишин: Жуков не плюхался в седле

Экс-главный тренер сборной СССР по конному спорту, участник парада победы Валентин Мишин: Жуков не плюхался в седле!

О войне до сих пор почти не говорят правды. Ее было не разглядеть в советских фильмах. Не видно и в современных, куда на смену прежней лакировке пришла наступающая грязным сапогом довольно дешевая выдумка. В Москве, у станции метро «Аэропорт» тихо, почти не выходя из своей квартиры, живет человек, знающий правду. Бывший тренер сборной СССР по конному спорту Валентин Мишин, стоявший с курсантами Военной академии на Параде Победы 24 июня 1945 года.

В тот день он видел, как Рокоссовский на вороном коне собранным, печатающим галопом подъезжает к Жукову…

Должна бы написать – а Георгий Жуков на белом. Но, поскольку я и сама полжизни провела в седле, не могу не знать, что белых лошадей не бывает.

И масть такой лошади была серой, даже если лошадь идеально белого цвета.

«У Жукова была идеальная посадка, – живым, чуточку резким, как взмах хлыста, голосом говорит Мишин. – А ведь Георгий Константинович был уже в летах и грузноват немножко, что уж скрывать. Но на галопе сидел, как влитой. У меня клички их лошадей где-то были записаны. Только сегодня я видел эти записи, но сейчас уже не найду, переложил куда-то, а вот куда…

Мне из Парада Победы больше всего запомнилась встреча Рокоссовского, командовавшего парадом, и Жукова, который его принимал. Как Рокоссовский приближается к Жукову – рука к козырьку и начинает докладывать… Они, надо заметить, оба были кавалеристы, в седле не плюхались. Знали, что такое лошадь, и лошадь их понимала».

КЛИЧКА ЛОШАДИ ЖУКОВА ЗАСЕКРЕЧЕНА ДО СИХ ПОР

Очень жаль, что Мишин не смог найти эту бумажку, ведь она могла пролить свет на тайну, которой ровно столько же лет, сколько параду 45‑го. Лошадь Рокоссовского звали Полюс, тут нет ни малейших сомнений.

А кличка лошади Жукова… засекречена по сей день!

Одни источники утверждают, что то был ахалтекинец Араб и от него впоследствии родился Абсент. А на Абсенте Сергей Филатов стал олимпийским чемпионом!

Другая версия сводится к тому, что никакой это не ахалтекинец и не Араб, а Кумир терской породы. Эта версия появилась в 80‑е, однако тут же вызвала множество вопросов. У терских лошадей обязательно должно быть особенное тавро, которое ставили горячим способом. А у лошади Жукова ни с одной, ни с другой стороны на фото- и кинохронике такого тавра нет!

«Не терская это была порода, однозначно, – горячо возражает Мишин. – И не ахалтекинец! Ахалтекинцы – они же лещеватые*. А Жуков лещеватых не любил».

Получается – не Араб и не Кумир, а кто-то третий…

Спустя время я позвонила Валентину Мишину. Но он так и не смог отыскать свои записи: «Не могу помочь! И никто не сможет! Никто из стариков-конников вам тоже ничего не подскажет. Никого из них уже нет…».

Если бы только конников… Валентин Васильевич – возможно, один из последних оставшихся в живых олимпиец-фронтовик.

– Да и я уже очень устал. Я так любил свою жену, а после того, как она ушла, жить стало как-то неуютно и… незачем. Я только хочу к ней, остальное все равно… Кличка лошади Жукова… Самое поразительное, что я помню, как звали лошадь Василия Сталина – он выступал на турнирах по конкуру под псевдонимом Волков, а лошадь его звали Борт. Рыжий. А сам Василий – в гимнастерке. У Василия был второй разряд.

Однажды он пришел в манеж с Капитолиной, Капой – она потом стала его женой. Расположились на трибуне. Я подхожу и, обращаясь к Капе: «Здравия желаю!».

Василий так и взвился: «Откуда знаешь?».

– Так это тренер мой, – отвечаю. – Я занимался пятиборьем, а Капитолина была моим тренером по плаванию. В каком же году у нас Василий выступал? 36‑й – 37‑й…

– Еще до войны.
– Война? Война мне уже и не снится. Это было очень давно. Мне снится моя жена, снятся лошади, которых давно нет на свете. А война – никогда. Вы простите, возможно, я вас очень разочарую, но память меня очень подводит. Многого не помню. Одно время не помнил совсем ничего, а в последнее время стало получше, память частично вернулась. Мне вот давно не звонил Миша Буденный (сын Буденного. – Прим. авт.).

И я, к ужасу своему, не знаю, жив он или нет… Мне, наверное, кто-то говорил, только я не запомнил. Это уже не в моей власти.

ПОД ЧЕРНЫМ РЕПРОДУКТОРОМ

– Начало войны было самым тяжелым временем, – отрешенно перебирает пальцы Валентин Васильевич. – Было много хаоса, неорганизованности… 22 июня я, как и все, растерянно стоял под черным репродуктором. Ловили каждое слово.

– Знаменитая речь Молотова: «Братья и сестры…».
– Да-да. И двери всех квартир – настежь, нараспашку. Люди сразу перестали запирать двери в надежде, что кто-то войдет, скажет что-то важное. «После Молотова еще кто-то выступал. А по радио то-то передали!» Потом все пришло в порядок. Народ уже понял – да, это война. И руководители, соответственно, поняли на местах. А так охали, ахали, бродили, словно в полусне, из квартиры в квартиру: «Война! Война! Что делать-то будем?». Потом: «А что дальше? Как с продуктами?».

– Продукты сразу исчезли?
– Продукты были! Некоторые любят рассказывать о панике. Ерунду какую-то… Были продукты. Конечно же, расхватали их в первое время, в некоторых местах появились очереди. Вскоре наладили обеспечение, ввели карточки, а то некоторые брали мешками, а кому-то ничего не доставалось.

– Почему вы, конник, попали в авиацию?
– Окончил авиационное училище… Но ни разу не поднимался в воздух. Героем я не был. Мы заправляли топливом самолеты. В том числе и во время битвы за Москву. Я недолго пробыл на фронте, до 42‑го. А в 42‑м уже учился в Военной академии. Там и встретил свою будущую жену. Она у меня очень интересная была. Настоящая женщина. Во всех вопросах. И внешне, и внутренне. О жене могу только хорошее сказать…

– Вы вырастили 11 олимпийских чемпионов.
– Не могу уже точно вспомнить, сколько… Понимаете, я возглавлял долгое время сборную Москвы. А Москва была самой сильной командой. В командном зачете всех побеждали. В дальнейшем стал главным тренером сборной Советского Союза.

– На первой для нас Олимпиаде в Хельсинки сборной уже вы руководили?
– В Хельсинки мы выступили не совсем удачно. Был ряд неприятных моментов. Снимались наши всадники с конкура по разным причинам. Закидки – бум! бум! бум! – и уезжали с поля. Выездка выглядела более достойно. В общем, остались без медалей. Первая проба пера… Ну а дальше… Дальше появился Филатов в выездке. Его за границей побаивались. Он выступал на очень интересной лошади – на Абсенте. Вот это был не лещеватый ахалтекинец, а массивный. По рисунку, по движениям необычная лошадь. И сам Филатов ездил хорошо. Знаменитый немец Болт вынужден был с ним считаться. Филатов такой был «чапаистый» парень, русский, с шашкой наголо!

– Победа над немцами в Мюнхене-72 в командной выездке Петушковой, Кизимова и Калиты в свете сегодняшних реалий кажется чем-то невероятным.
– Выиграли за счет более чистого исполнения. При том, что судьи были не на нашей стороне, как вы понимаете…

«БУДЕННЫЙ ХЛОПАЛ ШПОРАМИ И КРУТИЛ УСЫ»

– Правда, вы лично знали легендарного Семена Буденного?
– Буденного я знал по улице Воровского, там я начал заниматься конным спортом. В школе Осоавиахим. Она и носила имя Буденного. Время от времени маршал приходил либо приезжал к нам в манеж. Буденный ездил на «эмочке». Отличный у нас был манеж по тем временам. Крытый, с большой площадью. На соревнованиях наших Буденный обязательно присутствовал.
В манеж зайдет, шпорами похлопает, усы покрутит…

– Всегда крутил усы?
– Крутил усы и снимал стружку с некоторых руководителей: «Там непорядок, здесь непорядок!». Ну что Буденный… Я ведь еще и искал Германа Титова после его приземления из первого его полета в космос. А у нас на радиопеленгаторной станции сидел Юра Гагарин. И жутко нервничал, впившись глазами в показатели приборов. Мы засекали пеленги летательного объекта и на пересечении этих пеленгов его обнаруживали. И приземлившийся объект они фиксировали, и находящийся в воздухе. Но не всегда это удавалось. Средства-то были примитивные. Помню, был такой генерал Харитонов: «Валентин Васильевич, вот с вами и сам Королев работал…». Я его тут же поправляю: «Наверное, все-таки не он со мной, а я с ним!». Харитонов: «Понятно, но я вот о чем хотел…». А я уже догадался, о чем: «Делаем все возможное, но примитивными средствами…». «Пусть так, – осекся Харитонов. – Пусть примитивными, но вы ищите, ищите!». А разве не искали? Семь точек у нас было таких по всему Советскому Союзу, начиная от Хабаровска и заканчивая Москвой и Подмосковьем.

Юра Гагарин на одной из таких баз аккуратненько так присел на стульчик в углу и молча смотрел, что мы делаем. Он сразу к нам прибежал, как только взлетел Герман Титов. Очень переживал.

– Почему тренер сборной СССР по конному спорту искал Титова?
– Полагаете, я за давностью лет что-то путаю? Ну что вы! Люди тогда все успевали. И работать с Сергеем Королевым, и тренировать. Спорт – это спорт, а у Королева была работа. Как говорится, функциональную обязанность выполнял. Я всю жизнь много работал. И еще общественная нагрузка… Я и от нее не отказывался. Это сейчас у нас как… «Деньги дадут – пойду. Денег не дают – не иду».

А тогда о деньгах никто и не говорил! Я из дома выбегал в пять утра, возвращался в темноте – и так день за днем, много-много лет. Я и московской федерацией конного спорта командовал, и союзной. И каждую конюшню знал в каждой из пятнадцати советских республик. Каждую конюшню, всех ее тренеров, всадников и лошадей поименно. Со всеми держал постоянную связь! Тогда же никаких переносных телефонов не было. И даже машины у меня не было. На своих ногах, со стационарным телефоном – все успевал…

– И при этом основной работой была работа у Королева?
– У Королева, кстати, был зам. Первый! Мишин.

– Однофамилец?
– Точно. Василий Мишин. Идем как-то с Королевым, я упомянул того, другого Мишина. Обмолвился, значит, о полковнике Мишине в связи с чем-то, а Королев как всплеснет руками: «Ну что ж это такое! Здесь – Мишин, там – Мишин, другие фамилии у нас в стране есть?!».

* Лещеватый – узкий, сухой, с как бы сдавленной грудью.

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

МИШИН Валентин Васильевич

Родился в 1922 году.

Заслуженный мастер спорта по конному спорту, заслуженный тренер СССР и РСФСР, тренер сборной СССР по конному спорту, подготовил 11 чемпионов Олимпийских игр. Воевал на Западном фронте.

Награжден двумя орденами Отечественной войны II степени и двумя орденами Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги».

«Петровка, 38»

25 октября человеку-легенде исполнилось 90 лет. Полный сил, знаний и опыта, подполковник милиции в отставке Ораз Мамралиев охотно помогает руководству полка готовить к службе молодых полицейских-кавалеристов.

Начальник ГУ МВД России по г. Москве генерал-майор полиции Олег Баранов поздравил юбиляра: «На протяжении всей службы в органах внутренних дел столицы вы были преданы своему делу и выбранной профессии, понимали значимость своего труда и отдавали ему все свои силы. Под вашим непосредственным руководством и при личном участии воспитано не одно поколение молодых сотрудников. Уважаемый Ораз Мамралиевич, в этот знаменательный день, от имени Главного управления Министерства внутренних дел России по городу Москве и от себя лично, позвольте поздравить Вас с 90-летием. Примите искренние пожелания крепкого здоровья, благополучия и долголетия!».

МОЙ ПЕРВЫЙ КОНЬ

С первых минут знакомства мы — два ветерана — дружески договорились общаться запросто — «на ты», или, как теперь говорят, «без галстуков».

И первым же вопросом автор интервью попал в «десятку».

— Ораз Мамралиевич, когда и при каких обстоятельствах познакомился с конём, впервые ощутил большое добро, исходящее от коня. Случайно или как-то иначе.

— Я сам киргиз и родился в Киргизии (если по-нашему, то в Кыргызстане). Киргизия — страна высоких и очень высоких гор и обширных долин. В селе одной из самых обширных долин — Кекменьтюбинской — я и родился. Родители мои самые простые крестьяне. Конь для них всегда был чем-то родным и повседневным. Вот мне — пятилетнему — бабушка и подарила молодого коня. Ездить для начала я научился без седла, но вскоре понял, что конь — не кошка, его надо кормить и поить, чистить, мыть и всячески обихаживать. А это — повседневный труд. Так что в жизнь я вступил вместе с конём и не расставался с ним никогда. Конь — это моя счастливая судьба.

МОИ ПЕРВЫЕ УНИВЕРСИТЕТЫ

— В 1933 году я, семилетний пацан, пошёл учиться в среднюю школу, а в 41-ом окончил семь классов.

Преподаватели были сплошь одни мужики. Началась война, и всех учителей забрали в армию. Они ушли на фронт, а школа закрылась. У нас в деревне всегда и все работали, независимо от возраста. Меня поставили учётчиком в колхоз имени Карла Маркса. Так было недолго. Вдруг приезжает председатель сельсовета и говорит: «Мне нужен секретарь, а ты грамотный». Пришлось идти, куда начальство велит.

— Значит, стал бумажным человеком?

— Погоди, не забегай вперёд. Секретарь сельсовета отвечает за всё: за учёт надоев молока, за поставки в помощь фронту, за бухгалтерию и многое другое. В том числе и за состояние коней. Сказал же тебе — за всё. А ты — «бумажный человек»! Видно, не жил в деревне.

Вскоре меня направили в крупный киргизский город Джалал-Абад, в зооветеринарное училище, чтобы стал ветеринаром. Вот и получается, что опять я при конях. Учиться надо было четыре года, но война требовала новых специалистов, и нас, ускоренно обучив, выпустили с дипломами через два года. А в 1944-ом меня забрали в армию. Хотел в кавалерию, а попал в пехоту, в разведвзвод. Но вскоре разобрались что к чему и перевели в полковую кавалерийскую школу. Может, я и хотел бы на передовую, но мне объяснили, что готовить бойцов-кавалеристов и лошадей к бою в сто раз больше пользы. Наши войска переименовали в 3-й Белорусский фронт. Дошли до Восточной Пруссии, тут и войне конец. А нас, шестерых инструкторов-кавалеристов, посадили, мы не могли поверить, в купейный вагон и отправили куда-то. Куда — не сообщили. Высадились в Москве на Казанском вокзале.

САМАЯ ВАЖНАЯ ЧАСТЬ

— Оказался я в манеже Министерства обороны. Начальник манежа Киселёв, имя не помню, объяснил: «Будете готовить коней к Параду Победы, но об этом никому ни слова!»

У нас тогда перед парадом было два кавалерийских полка — милицейский и внутренних войск. Я — в милицейском.

Коня для Жукова мы нашли совершенно неожиданно и случайно. Речь о теперь уже знаменитом Триумфе.

— Был разговор о том, что он, то есть Триумф, был совершенно не готов к езде, неухоженный. Впрочем, я даже как-то читал об этом.

— Какая чушь! Это же военный конь, который всегда ухожен. Начальник манежа позвонил Жукову и сказал, что для него конь найден. Дело было вечером, а к утру Георгий Константинович уже был в манеже и два часа то шагом, то рысью объезжал Триумфа. Потом он каждый день по два часа ездил в манеже.

— Жуков хороший наездник?

— Отличный. Он же сам кавалерист.

— И это был единственный конь для Жукова?

— Нет, было ещё два. Их другие наездники-инструкторы готовили. Это на случай непредвиденных обстоятельств. Конь, как и человек, заболеть может, да мало ли что. Но Жуков сразу облюбовал Триумфа. Он в конях толк знал. Не могу похвалиться, что я готовил Триумфа. Нет, мой конь остался в запасе. Но мы, инструкторы, все принимали участие в подготовке всех коней. Для этого одних рук было мало.

— А коня для маршала Рокоссовского как звали, какая кличка? И кто готовил?

— Сейчас припомню. Полюс! Мы же и готовили.

— Долго готовили коней?

— Их было четыре коня, начали готовить в мае и так до самого парада.

— И никаких нареканий в адрес инструкторов, никакого недовольства со стороны Жукова и Рокоссовского?

— Кроме Жукова и Рокоссовского всеми делами в манеже командовал ещё и Будённый. Ты сам-то парад видел?

— Ну как я его мог видеть, когда я в то время был школьником в первом классе. Видел в кинохронике, а много позже по телевидению.

— Ну и как смотрелись наши кони? Нареканий не то что не было, а были нам подарены золотые часы «Победа» каждому. Вручал кто-то из помощников маршала Жукова.

— Обидно сказать, но часы пропали. Выпросил их у меня очень близкий друг на день его свадьбы. Ну, хотел покрасоваться. А на свадьбе случилась драка, и часы разбились вдребезги.

А что до коней, то Жуков так натренировал коня, что он чуял каждое его движение, каждую еле заметную команду. Но много позже Парада Победы Жуков увёз с собой двух коней. Сначала в Киев, куда его отправили командовать военным округом, потом в Одессу. Этого великого маршала отправили в изгнание. Позор-то какой! А Кумир остался у нас. Его потом отправили на конезавод. Что было потом — не знаю. Вторым конём был конь по кличке Жар.

— А Кумир какой был породы?

— Смесь арабского и русского рысака.

— А с Василием Сталиным как познакомились?

— Да невозможно было не познакомиться. Он в манеж приезжал и днём и ночью. Был я однажды у него на даче. Знаешь, где Горки? Василий Иосифович жил на даче, которую построил главный маршал авиации Вершинин. Василий Иосифович держал коней и конюшню небольшую — деревянную ему построили. А наездник-инструктор в этом деле необходим. Жил я в гараже. Кстати, довольно комфортно.

— А что же работа в нынешнем полку, какая она была, какие были основные обязанности?

— Да всё те же — инструктор-наездник. Мой опыт пригодился и в Центральном совете «Динамо». Подготовил шесть мастеров спорта СССР и 12 кандидатов в мастера. Тренировал пятиборцев «Динамо». В 1984 году ушёл в отставку в должности заместителя начальника дивизиона 4-го полка патрульно-постовой службы и одновременно начальника штаба дивизиона.

Последние 30 лет председательствую в Совете ветеранов 1-го оперативного полка.

— Состав Совета ветеранов большой?

— Более чем. Всего 216 человек. Всё бы хорошо, но вот беда — время беспощадно, и люди уходят из жизни. Участников войны среди них было 48 человек. Теперь остался я один. И один участник трудового фронта. Был у меня один ветеран, 110 лет прожил. Участник боёв на Халхин-Голе. Это река такая в Монголии и Китае. Японцы вторглись на территорию МНР, а у нас с Монголией был договор о взаимопомощи. Потом этот ветеран участвовал в Финской кампании. А вот фамилию его забыл. Возраст даёт о себе знать. Надо искать в моих архивах.

— Кем же он был, этот ветеран?

— Кавалерист, конечно. И коней подковывал. Дело это непростое.

— Какие события в жизни особенно запомнились?

— Похороны Иосифа Виссарионовича Сталина. Конная милиция, и я в том числе, пытались сдерживать толпу. Люди летели, ехали, шли в Москву со всего Советского Союза. Огромная масса людей. Вероятно, меры предосторожности должны были быть разработаны сверху, моментально и основательно. А милиция, даже конная, трагических событий остановить не могла. Давка была страшная.

Очень запомнилась встреча Гагарина после первого полёта в космос. Слава Богу, без человеческих потерь. Кавалеристы и здесь стояли в оцеплении.

— Какая у вас семья?

— Сын, Сергей Оразович, отслужил во внутренних войсках. Вышел в отставку. Закончил Бауманское училище работает инженером.

Жена умерла. Прожили мы вместе 60 лет. Смерть супруги перенёс с инфарктом.

Внучка Аня работает в Центральном банке России.

— Давно ли был на родине, Ораз?

— В прошлом году. Там у меня живёт младший брат, ему 88 лет.

— Какие увлечения были по жизни?

— Именно были. Охотник был заядлый. На медведя ходил. Доводилось охотиться с генералами Мыриковым и Панкратовым. Даже с Василием Сталиным.

— Спасибо Ораз за интервью. Большое спасибо! Здоровья тебе и жизненных сил!

Беседовали Эдуард ПОПОВи Айрин ДАШКОВА,

фото Николая ГОРБИКОВА

Ветеран, Номер 41 (9544) от 1 ноября 2016г.

Кликни на фотоархив

КОНЦЕРТ ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ
Ёлка в театре Вячеслава Спесивцева
«Полиция и гражданское общество»
Командно-штабные учения
СПОРТ СМОТРЯЩИХ ВВЕРХ
«ПУШКИН ЕСТЬ НАЧАЛО ЛЮБОГО ТЕАТРА»
Вручение знамени Центра специального назначения
МЫ ВМЕСТЕ!

Экс-главный тренер сборной СССР по конному спорту, участник парада победы Валентин Мишин: Жуков не плюхался в седле